...Сандалии...

Они были ослепительно красивы.
 Коричневая кожа, как корочка поджаристого хлеба, если бы Тамара знала что такое шоколад, она бы сравнила их с шоколадом...ремешок с металлической пряжкой, дырочки на носу, толстый рант прошитый прочными нитками.
Сандалии были не очень новые, но сохранили запах кожи, если засунуть нос внутрь, запах был ярче и щекотал счастьем нос. На стельке были выдавлены цифры и красивые нерусские буквы, название фабрики на немецком языке.
Это были её сандалии, отец ей подарил. С ним расплатились за работу, часто за работу платили кто чем мог, в основном продуктами, реже вещами или деньгами.

Отец вернулся с войны  осенью 1945 года, пока не расформировали госпиталь при котором он дослуживал войну. В 42 у него обнаружили болезнь, которая медленно сжирала внутренности, к строевой был не годен, а коммисовать было невозможно, стоишь на ногах - стой до конца за Родину. Служил денщиком у главного врача, у того самого , который диагноз поставил и устроил так, чтобы смертельно больной солдат остался при полевом госпитале.

Катерина не верила своему счастью...на всю деревню только их дом беда обошла стороной.
Старший сын- танкист без единой царапины, а теперь и муж...больной, но живой.
Завидовали... сильно завидовали...
Осень 47 была холодной и дождливой, копая картошку, мать простыла и слегла. Воспаление легких забороло быстро изработаный и уставший организм. Умерла в конце октября, оставив на руках больного мужа четверых детей...двое старших уже определились (Иван - любимый, в танковом училище, Лиза - учительствовала)

Отец закаменел, он подолгу стоял у окна и смотрел вдаль пустыми глазами. Тоска обострила задремавшую болезнь. Зимой он попытался привести в дом новую хозяйку, но не сложилось.
Он был плотник-столяр, сколотили бригаду и ходили по окрестным деревням на заработки.
Чинили крыши, сараи, окна...любая работа спорилась в умелых мужицких руках.

Сандалиями расплатились в конце лета, Илья был рад. Порадовать младшую дочку, сильно тосковавшую по матери. Он был очень переживательным, так о нем в деревне говорили...Илька - добрый мужик, голос не повысит, руку не поднимет, повезло Катерине. Молчаливый и скромный, работящий и спокойный, смотрел с улыбкой, как младшенькая, шустрая и крепенькая нюхает сандалики, гладит их ручками и мечтательно закрывает глаза.

Жаль, что нельзя их надеть прям сейчас и пройтись по деревне. Они были сильно велики, маленькая ножка, десятилетней девочки, даже туго затянутая ремешком, вываливалась из новой обувки.
 Но подарок был только для неё и на следующее лето Тамарочка обязательно их наденет и будет медленно прохаживаться по деревенской улице, чтобы все соседи видели, ахали и восхищались. Сокровище было положено в сундук, под замок.

В сентябре отцу стало так плохо, что его увезли в госпиталь, где он почти сразу умер. Похоронили на госпитальном кладбище в общей могиле "на троих"... Только старшие ездили проводить отца. О том чтобы перевезти и положить рядом с женой даже и мысли не возникло, где взять столько денег.
Главой семьи стала 15 летняя Нина. Два брата 13-ти , 12-ти лет и Тамара, беспрекословно слушались её. Школу  сестре пришлось бросить. Устроилась в лесхоз.
Первая зима без отца была тяжелой. Пенсии не хватало. Спасали овощи заготовленные осенью и корова. Корову не продали - кормилица.

Наступило лето 48 года. Боль от потери родителей притупилась за тяжелой работой и нуждой.
Тамара вспомнила про сандалии когда уже просохло и первая мурава прикрыла землю.
Восторг обладания вернулся, подарок отца стал дороже во сто крат!

Еле дождалась с работы сестру..."Открывай сундук, доставай сандалии, мерить буду!" - кричала она, прыгая вокруг Нины.
Но Нина не торопилась...она устало опустилась на лавку, взяла маленькую девочку за плечи и развернула к себе лицом.
Она смотрела в большие карие глаза сестры и тихо сказала: "Помнишь весной у нас кончилась картошка? Помнишь, как ты все время просила есть? Нет больше твоих сандалий, мы обменяли их на мешок картошки."
Глаза девочки еще светились ожиданием, смысл сказанного не сразу дошел до её сознания, а когда дошел, наполнил до краев слезами и они пролились из широко открытых глаз...
Нина прижала окаменевшего ребенка, душа разрывалась от тяжести ответственности, которая легла на её плечи.

Посвящается моему деду Рябову Илье Терентьевичу. Он в рядах "Бессмертного полка".

Анна.